Крестный ход Московского патриархата прошел на
удивление мирно. Возможно, потому, что его таки привезли автобусами.
Возможно, самое интересное начнется в Лавре во время ночевки или завтра с
утра. Но кое-что об атмосфере, безопасности, правах детей и свободе
личности удалось надергать.
Вместо релиза со списком улиц, по которым сегодня
нельзя будет пройти и проехать, частично или полностью, полиция могла бы
выпустить гораздо более короткое сообщение: «Сегодня никто никуда не
попадет».
С утра пораньше пробежавшись по периметру оцепленной зоны, можно было
наткнуться на рамки, а можно – и на глухие углы, забаррикадированные
решетками, как, например, на Костельной. Перед началом молебна на
Владимирской горке на этом пункте не пропускали вообще никого, даже тех,
кто уверял: «Мы местные, нам тут недалеко». Когда шествие после молебна
двинулось к Лавре, Костельную по крайней мере открыли на выход из
периметра.
За несколько часов до начала мероприятия на Майдан и Европейскую
площадь съехались паломнические автобусы, некоторые - с футбольной
символикой. Видимо, пришлось задействовать все возможные ресурсы.
Публика была колоритная: попы с
рациями, бабушки с иконами в цветах, мужчины с крестами на всю грудь и
наружностью людей, с большим трудом попрощавшихся с тяжелыми
наркотиками.
и ускоренный вариант - для тех, кому лень наблюдать за всеми нюансами шествия:
Было очень много людей нездоровых – просили на лечение себе или
детям. Похоже, что многих приехавших привело туда, где они в итоге
оказались, какое-то большое горе, с которым они не смогли ни справиться
энергетически, ни обосновать научно. И что делать с такими людьми с
«трещиной», а тем более, что делать с теми, кто на этой «трещине»
спекулирует – непонятно. И это всего лишь Московский патриархат, филиал
КГБ-ФСБ, подумаешь. А есть же более жесткие формирования – секты,
например.
Пропускная система иногда хромала: с одной стороны, на рамке на
Трехсвятительской у меня практически впервые просмотрели все отделения
рюкзака, но с другой стороны, карманы в джинсах, например, не
заинтересовали. А после меня вообще прошла, не сбавляя шага, компания в
штатском, звеня на рамке и хихикая по этому поводу. На рамке на Майдане
осмотр был еще более поверхностный. Уже под Лаврой у мужчин среднего
возраста проверяли объемные сумки и рюкзаки – но тоже так, по верхам,
при желании и умении можно было бы пронести что-то небезопасное.
Обещанной проверки паспортов не заметила ни разу. Неофициальный
комментарий, скажем так, уполномоченного лица (потому что в личку) –
проверка была выборочной, все штатно. При этом контингент был причудливо
смешан. Группка верующих, остановившихся в тени возле памятника Данте,
переговаривалась на литературном русском, звала «Николкой» бегавшего
рядом мальчишку-дошкольника. К середине мероприятия мне немножко надоело
угадывать: обращаешься на русском – отвечают на белоцерковском,
обращаешься на украинском – отвечают чуть ли не с московским акцентом, а
дети так вообще не всегда понимали украинский, такое впечатление.
Некоторые прихожане Московского патриархата были явно не готовы к
рельефу. Большая часть людей столпилась внизу у сцены и памятника
Владимиру, немного бабушек рядком стали у перил на холме, даже не
пытаясь занять удобные смотровые позиции на склоне. Те, кто поздоровее,
выдирался по склону под 45 градусов и висел, уцепившись за акацию двумя
руками. Дети бегали без присмотра, пока родители внизу ловили благодать.
Возле меня минут двадцать ползала по глине и колючкам девочка лет
восьми, я пыталась выяснить, куда ей – вверх или вниз, чтоб сопроводить
уже, сколько можно. Но оказалось, что она просто так гуляет, и чуть
позже вернулась к своему семейству внизу на полянке.
Возле Лавры опять были попытки ставить детей на колени в шеренге
перед иконой, как это было в Харькове. В основном же нельзя было
сказать, что дети особо страдали: в мелком возрасте вообще многие вещи,
которые у взрослых считаются за дикий трэш, переносятся вполне нормально
и даже без осознания того, в чем, собственно, проблема. Похоже, что для
детворы это была больше такая себе экскурсия и концерт с песнопениями.
Что при этом влетало им мимо сознания прямо в подкорку – будут со
временем разбираться их личные психоаналитики.
Шествие, пройдя мимо всех административных зданий на Липках, прибыло к
Лавре, и возник вопрос, как они все туда поместятся. На какое-то время
кусок улицы перед входом был забит до отказа, колонна все прибывала и
прибывала с Грушевского, навеивая воспоминания о рок-концертах и
смертельной давке в минском метро. Но в итоге почти все зашли внутрь,
часть осталась в тени на газонах, разложив карематы и одеялка.
Спецназовцы то отходили затариться водой и едой, то играли в переходе в
карты. На обратном пути до Арсенальной по тротуарам паломники оставили
после себя переполненные урны, не выдержавшие такой нагрузки, и кучи не
поместившегося мусора вокруг них.
С туалетами по пути следования шествия была
проблема, они были замечены только во время молебна на Владимирской
горке. Зато за прихожанами каталась цистерна с водой, машина медицины
катастроф, армейский тягач, велополицейские, кинологи, «люди в штатском»
и прочий как привычный, так и слегка экзотический для таких мероприятий
контингент.
И подумалось, что вот оно: с одной стороны безграничное доверие
хаосу, надежда на то, что все обойдется, Боженька защитит, а по факту –
ответственность, молча перекладываемая на силовиков, у которых был
сегодня зашибись какой день, чего прихожане в основной своей массе даже
не заметили, не обращая внимания на такие нюансы. Вот она слабость,
которая при случае может вынести мозг – и сила, которая ничего не может с
этим поделать. Наверно, в этом и есть подлая суть гибридности, на
которой Россия второй год выезжает на Донбассе и в Крыму. И если в Киеве
«становиться за спинами женщин и детей» пока не пробовали, то пробный
смотр этих самых женщин и детей сегодня уже состоялся.
Главный итог "крестного хода" подвела Хатия Деконоидзе: